*
* *
Не знаю, что тогда заставило меня это сделать. Был ли тот звонок
жестом бессильного отчаяния, проснувшейся жаждой свободы или
чем-то еще – кто его разберет теперь? До сих пор, когда я
пытаюсь восстановить те события, у меня в голове какой-то
сумбур, а память выхватывает лишь отдельные моменты того, что
тогда происходило.
Например, помню, что когда разлетелись по комнате осколки
разбитого бокала, я на мгновение закрыла лицо руками и вновь
увидела этот его номер телефона на своей ладони. А потом, устав
бороться сама с собой, взяла трубку и…
Кажется, тогда время уже приближалось к полуночи, но меня в тот
момент это мало волновало. В конце концов, раз уж я терплю все
его выходки, раз уж, забыв о гордости, сама звоню ему среди
ночи, то уж он, наверное, как-нибудь стерпит один поздний
телефонный звонок!
Помню, что он не спал, трубку взял быстро. И даже как-то не
сильно удивился, услышав мой запинающийся голос. Который после
стандартного обмена любезностями («привет-привет…не спишь… а
ты… как дела… не разбудила…чем занимаешься…» и т.д.) вдруг
сбивчиво попросил его приехать ко мне. Прямо сейчас.
Помню, что он только сдержанно-вежливо поинтересовался – что-то
случилось? А я уверяла его, что все нормально, все в порядке,
просто бывает иногда у человека такое, на него что-то находит,
что-то переполняет его изнутри, и он, опьяненный собственной
невесть откуда взявшейся смелостью, способен горы свернуть и
море вброд перейти. Что именно в таком состоянии совершаются все
красивые безумства и сумасшедшие поступки, на которые нормальный
человек никогда не решится. Что если немного переждать, остыть,
то это чувство пройдет, и все вчерашние порывы на утро покажутся
тебе смешными и нелепыми. Но в то же время в глубине души ты
будешь винить себя в том, что не сделал этого, что засомневался
и упустил свой шанс. Ведь больше на такое ты уже никогда не
решишься!
Что-то там еще я несла, наверное, мой лепет был сумбурным и
невнятным, но он понял. Как мне показалось. Может, потому, что
сам чувствовал нечто похожее…
Если бы в тот момент он посмел хмыкнуть насмешливо или хотя бы
заикнуться о том, что он заранее знал, что все так и будет, я бы
убила его на месте. А если бы начал расспрашивать – зачем и
почему, о чем это я и т.д., то я бы просто бросила трубку. Но он
лишь тихо сказал:
- Хорошо. Скоро буду.
Помню, как потом еще минут 5 я сидела на полу и слушала гудки в
трубке возле уха, прежде чем смогла оторвать вспотевшую руку с
телефоном от раскрасневшейся щеки и перевести дыхание. Потом как
бы со стороны смотрела на себя и думала: «Ну и дура! Зачем я это
сделала? Что ему скажу, когда он приедет?»
Помню как, спохватившись, наконец, вскочила с пола и начала
носиться по квартире, принимаясь то оттирать пятно со стены и
собирать осколки стекла, то приводить в порядок растрепанные
волосы, то искать свою любимую белую блузку и короткую черную
юбку. Которые в сочетании с кружевными черными чулками являлись
тайным оружием обворожительной сексуальной стервы по имени Настя
(то есть, меня, если вы еще не догадались).
Помню еще, что как глупая 16-летняя школьница я постоянно
пялилась на часы. И одно время уже даже думала, что он не
придёт, и мне пора начинать придумывать себе оправдание на утро,
чтобы завтра не чувствовать себя дурой и не сгореть от стыда и
неловкости.
Действительно – на что я надеялась? Что он, наслушавшись
полуночных бредней взбалмошной девчонки, проникнется ими и
примчится ко мне посреди ночи? Это надо быть еще большим
сумасшедшим, чем я!
И в тот момент, когда я уже окончательно убедила себя, что он не
придёт, и что мы больше никогда не встретимся, потому что я не
знаю теперь, как смотреть ему в глаза, тем более, если он еще,
не дай бог, кому-нибудь расскажет… нет, конечно, я даже виду не
подам и внешне останусь спокойной, но в душе…
Короче, в тот момент, когда я окончательно убедила себя, что
ждать уже бесполезно, раздался тихий стук в дверь…
