*
* *
В странные игры порой играет с нами судьба. Интересно, есть во
всем этом какой-то смысл? Ну, хоть какой-то??? Так хочется,
чтобы он был… Пусть какой-то далекий и недоступный нашему
пониманию, пусть жестокий иногда, но ведь быть-то он должен! Или
судьба подчинена воле случая и так же бесцельно блуждает в
лабиринте жизненных хитросплетений, как я сейчас - по
заснеженным улицам нашего города?
В этом городе я родилась и выросла. Интересно, я его люблю или
просто привыкла? Если уж не могу разобраться в своем отношении к
людям, то хоть в отношении к городу надо попробовать…
У меня нет каких-то восторженных чувств к нему. Я не принадлежу
к числу тех, кто гордо бьет себя пяткой в грудь и кричит, что за
родную деревню готов порвать пасть любому. Наш город не велик и
ничем не примечателен. В нем нет восторженных архитектурных
ансамблей, как в Санкт-Петербурге, той застывшей музыки в камне;
нет шумной суматохи огромного муравейника, как в Москве; есть
только два десятка грязноватых улочек, редкие скверы и аллеи, и
множество тихих невзрачных дворов, в которых я люблю гулять,
когда мне грустно. В них можно влюбиться?
Ко всему к этому я как-то привыкла и не замечаю в повседневной
жизни. Но стоит мне уехать куда-то хотя бы на месяц, как я
начинаю скучать, и по вечерам меня одолевает какое-то щемящее
чувство. Как будто чего-то не хватает…
Это любовь? Или просто привычка?
Не знаю, откуда у меня эта прихоть, она взялась еще с детства –
когда мне грустно и хочется побыть одной, отдохнуть от своих
мыслей и ни о чем не думать, я вставляю наушники в уши, включаю
звук погромче и бесцельно слоняюсь по улицам нашего города.
Сворачиваю в какие-то дворы и закоулки, мысленно улыбаюсь
попадающимся навстречу забавным прохожим, пытаюсь догадаться –
кто они такие, что за люди, представляю, какая у них жизнь,
работа, семья… А порой просто закрываю глаза и слушаю музыку.
Не хочу встречать знакомых, не хочу ни о чем говорить, мне никто
не нужен в такое время. Только я и этот город. Я действительно
отношусь к нему, как к живому существу в такие моменты; как к
какому-то старому другу, которой намного меня мудрее и старшее,
который все понимает и может помолчать с тобой вместе. Он не
скажет ничего, но ведь не это главное, правда? Порой от такого
молчаливого присутствия становится намного легче, чем от тысячи
слов…
А в этих улицах так легко затеряться, стать одной из тысяч
людей, что куда-то торопятся, слиться с ними, представить себя
крошечной песчинкой, забыть обо всем… Ведь у каждого из этих
людей, наверное, есть какая-то цель, раз они так спешат куда-то.
А может, их шатание по городу так же бессмысленно, как и мое?
Что ж, в любом случае – я не одинока. И пусть в голове будет
полная пустота, в ушах – звуки музыки, надо мной – небо, а
вокруг – эти улицы и дворы, пусть колючего и сырого, но такого
родного города.
За годы такого блуждания я исходила, наверное, большую их часть.
И тихие улочки на окраинах, и аллейки с бульварами, и шумные
проспекты в центре. В каждой из них есть своя особая прелесть...
Мои родители не понимали такого времяпровождения, в их глазах
стояло удивление всякий раз, когда я, еще в детстве, пыталась им
о чем-то подобном рассказать. А потом я уже перестала
рассказывать. Да и им стало как-то не до меня.
Они, конечно, пытались что-то скрывать, хотели как-то «оградить
и не ранить ребенка»… Смешные! Родители почему-то всегда слишком
поздно узнают, что мы уже не дети. Пока им не скажет кто-то
посторонний, до последнего они не замечают, что мы повзрослели,
не хотят видеть в нас кого-то, кто все понимает, и с кем можно
держаться на равных.
Интересно, когда у меня будут дети (а ведь пора бы уже!), я тоже
буду к ним так относиться? И мой ребенок тоже будет, притворяясь
спящим, ловить раздраженные голоса двух самых дорогих ему людей
сквозь неплотно прикрытую дверь в спальню? И глотать слезы,
уткнувшись в подушку, а утром делать вид, что не замечает плохо
замазанных косметикой мешков под глазами мамы и хмурого вида
отца?
Я хорошо помню тот период, когда развелись мои родители. Помню,
как меня раздражала фраза: «Девочка наша, когда вырастешь, то
все поймешь. Сейчас тебе трудно с этим смириться, но потом… Мы
ведь думаем в первую очередь о тебе. Ведь ТАК БУДЕТ ЛУЧШЕ».
Ненавижу эти слова!
В своем подростковом эгоизме я не могла понять родителей. А им в
их взрослом эгоизме было просто не до меня.
Как-то очень быстро об этом узнали в школе. Я помню
фальшиво-сочувствующие взгляды одноклассников, за которыми
сквозило плохо скрываемое любопытство: «Интересно, а что там
твориться у них в семье? Как они живут, что происходит по
вечерам? И каково ей сейчас? Наверное, хочется плакать? Ишь,
гордячка, даже рта не раскроет!»
И я сжималась в комочек, стараясь закрыться от всего внешнего
мира, прятала боль в глубине души, на самом донышке, и неслышно
шептала про себя сквозь сжатые зубы: «Не дождётесь!»
А потом вставляла наушники в уши, закрывала глаза и отправлялась
в очередное путешествие – топать себе по вечерним улицам города,
улыбаться прохожим, пытаться угадать – кто они, какая у них
жизнь, чем занимаются, ругаются их родители или нет… рисовать в
своем воображении забавные картинки…
Если вы назовете меня сумасшедшей, то я отвечу, что это еще
слабо сказано! Но кто из нас гарантированно стопроцентно
нормален?
Когда я бреду по этим улицам, мне становится немного легче.
Наушники в уши, музыку погромче… Такая уж и меня привычка.
Интересно, а тот доморощенный психолог, разложивший мою жизнь по
полочкам за пару минут, об этом знал? Хотя, вообще – какая
разница? Что он-то в этом понимает? Легко сказать «ее родители
развелись», но попробуйте представить, прожить, прочувствовать
это, прежде чем произносить такие слова! Ручаюсь, что у него-то
в семье было все нормально. Так откуда ему знать…
Впрочем, ладно, забудем о нём. Мы не виделись уже неделю, после
той нашей истории с коньками он снова куда-то пропал, и, видимо,
не собирается появляться. Вот и замечательно, я тоже не хочу его
видеть!
Или… хочу, но лишь для того, чтобы высказать ему все это! А
потом… Впрочем, он все равно не поймет. Так зачем тратить слова?
…Я вновь бреду по этим улицам. Мне холодно. Ничего
удивительного, ведь на дворе зима. Но, по-моему, дело не в этом.
Я поднимаю воротник, зябко поёживаясь, стараюсь поплотней
закутаться. Но теплый мех моей шубки почему-то греет плохо. Вот
если бы кто-нибудь обнял!
Странные взгляды бросают на меня прохожие. Что в них больше –
зависти или жалости? Не пойму… Или мне просто кажется, а
прохожие всего лишь торопятся домой, не обращая внимания на
случайно встретившуюся им замерзшую девушку, и не бросают на нее
никаких странных взглядов?
Я сама странная. Дочка богатых родителей, которой
посчастливилось родиться красивой и интересной девушкой. В
которую влюбляются мужчины и которой завидуют женщины. Наверное,
у меня есть всё (или, по крайней мере, многое) из того, о чем
другие могут только мечтать.
Но тогда почему, чёрт побери, мне так холодно сейчас?
…Я вновь бреду по этим улицам. Такая уж и меня привычка.
Наушники в уши, музыку погромче. И мне становится немного легче…